Своим появлением фразеологизм обязан эпизоду Религиозных войн во Франции, когда ночью двадцать четвёртого августа 1572 года, накануне католического религиозного праздника Дня святого Варфоломея, католики Парижа напали на протестантов Парижа (гугенотов)
Причины Варфоломеевской ночи
В то время Франция почти 40 лет была разделена по религиозному принципу. А так как несогласие по вопросам идеологии — самое устойчивое и непримиримое, французы-католики ненавидели французов-протестантов и наоборот. К противостоянию черни добавилось противостояние верхов. Королева-мать Екатерина Медичи, фактически руководившая Францией в период правления её слабовольного сына короля Карла IX, почувствовала опасность возрастающего влияния на него протестанта адмирала де Колиньи, могущественные герцоги Гизы стремились заменить собой на троне правящий дом Валуа. Колиньи агитировал короля поддержать протестантские Нидерланды, восставшие против католической Испании, что было невыгодно Франции, как государству, но вело к установлению во Франции власти кальвинистов. Герцог Генрих де Гиз мечтал отомстить де Колиньи за гибель своего отца. Народ Парижа был возмущён браком гугенота герцога Генриха Наваррского и сестры короля Маргариты. В результате возник антигугенотский заговор. Но кто стоял в его главе, кто был его вдохновителем, разработчиком плана — королева, герцог Гиз, сам король, или избиение гугенотов было стихийным народным восстанием — до сих пор неизвестно, хотя историки грешат на королеву
«
В восемь часов вечера 23 августа Екатерина Медичи вся в чёрном вошла к королю. Главным ее аргументом было намерение спасти королевство и короля, которым угрожал чудовищный заговор. Адмирал - единственное, чего добивался, — власти для гугенотов, для достижения которой он готовил резню католиков, начиная с королевского семейства. Многочисленные гугеноты, приехавшие с Генрихом Наваррским на его свадьбу, не имели иной цели, кроме как, воспользовавшись удобным случаем, захватить Лувр и пленить короля. Долгих два часа уговаривала она сына. Потрясенный услышанным, Карл IX выкрикнул: «Пусть будет так, черт побери! Но убейте их всех"
"...К одиннадцати часам вечера король вызвал к себе купеческого старшину Парижа с помощником и объявил им, что государству угрожает заговор. Те пообещали выставить 20 тысяч вооруженных людей. Действовать предполагалось по условленному сигналу — набату церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа, который должны были подхватить колокола всех церквей столицы. Во избежание путаницы, чтобы можно было отличать своих от чужих, предполагалось использовать белые кресты на шляпах и нарукавные повязки, а в окнах католиков надлежало зажечь свет"
(В. Балакин «Екатерина Медичи»)
Варфоломеевская ночь
"В три часа утра раздался колокольный звон, которому принялись вторить все колокола Парижа. Одновременно в окнах католиков загорелся свет, а улицы Сен-Жерменского квартала, в котором проживало много протестантов, наполнились вооруженными людьми с повязками на рукавах и белыми крестами на шляпах. Началось то, что вошло в историю под названием Варфоломеевской ночи.
(В. Балакин «Генрих IV»)
Город в мгновение ока наполнился телами убитых обоего пола и всех возрастов благодаря тому, что каждый получил возможность убивать кого угодно и по какой угодно причине под предлогом защиты веры. Представилась блестящая возможность свести счеты с давнишним врагом, завладеть имуществом соседа или просто преуспевающего человека. В людях в полный голос заговорили самые низменные инстинкты, о чем должны были бы подумать поборники незапятнанного католицизма, прежде чем призывать чернь на борьбу с еретиками. Хотя подавляющее большинство погибших составляли гугеноты, досталось и католикам, поскольку вовсю орудовали взломщики, воры и банальные грабители, для которых деньги не имеют ни запаха, ни религиозной принадлежности. Не случайно первыми подверглись нападению дома наиболее богатых горожан, в которых было чем поживиться. Повезло тем, кого просто убили ударом шпаги или кинжала, кто не умер мучительной смертью и чье безжизненное тело не подверглось поруганию"
«
С наступлением дня избиение не прекратилось – напротив, оно стало еще более ожесточенным и упорядоченным. Не было такого католика, который из страха быть заподозренным в ереси не нацепил бы на шляпу белого креста, не вооружился бы или не бежал доносить на гугенотов, которых еще не успели прикончить. Король заперся во дворце, и к нему не допускали никого, кроме предводителей головорезов, чернь, мечтавшая пограбить, примкнула к городскому ополчению и к солдатам, а в церквах священники призывали верующих никому не давать пощады... Через два дня король попытался унять резню, но если дать волю низким страстям толпы, то ее уже не уймешь. Кинжалы продолжали наносить удары..."
(П. Мериме «Хроника царствования Карла IX»)